Штрафбат. Приказано уничтожить. Страница 1

Annotation

Отправляясь выполнять рядовое задание командования, разведчики Алексей Зорин и Михаил Вершинин никак не думали, что короткая поездка в соседний городок обернется для них обвинением в измене, расстрелом и полной приключений и опасностей «жизнью после смерти» в штрафной роте.

Андрей Орлов

Часть первая

Часть вторая

Андрей Орлов

Штрафбат. Приказано уничтожить

«Идеальным исходом войны на Востоке был бы такой, когда последний немец убил бы последнего русского и растянулся мёртвым рядом с ним».

Рандольф Черчилль, сын Уинстона Черчилля

«Здесь, где окна все – бойницы,

Здесь, где смерть таят кусты,

Здесь, глотнув чужой землицы,

Одураченные фрицы

Превращаются в кресты».

Д. Бедный

Часть первая

– Разрешите?

– Да, входите, Зорин, присаживайтесь. Добрый день.

«С чего бы он добрый?» – подумал Алексей, переступая порог.

– Здравия желаю, товарищ капитан государственной безопасности. – Тиская пилотку, он примостился на колченогом табурете, исподлобья оглядывая не блещущую роскошью обстановку. Три стула, стол, портрет генералиссимуса в рамочке. Рядом – рамочка поменьше: Виктор Семенович Абакумов, комиссар ГБ 2-го ранга, начальник Главного управления контрразведки СМЕРШ, выше которого только небо и тот… который рядом. Некогда особистам, обслуживающим наступающие части Красной армии, с комфортом обустраивать свои кабинеты.

Работник военной контрразведки поставил жирную точку на сером листе, убрал написанное в стол и воззрился на «посетителя». Молчание затягивалось. В облике ответственного работника не было ни одной ярко выраженной черты – все усредненное, стандартное, легко забываемое – кроме разве что щеголеватого кителя, который недавно постирали и погладили. В 43-м году на базе Управления особых отделов Народного комиссариата внутренних дел СССР было создано и передано в ведение Народного же комиссариата обороны Главное управление контрразведки СМЕРШ. Бывшие особисты стали военными, им были присвоены общеармейские звания – без приставки «государственной безопасности» в персональном звании. Но данный экземпляр Зорина не поправил. Очевидно, ностальгировал по прошлому.

– Оперуполномоченный отделения контрразведки 34-го мотострелкового батальона капитан Хасин, – растягивая буквы, представился наконец опер и снова замолчал – зарылся в ящик стола и принялся там что-то искать. Порыскав глазами по сторонам, Зорин заметил в помещении еще одного человека – средних лет майор сидел в углу на табурете, забросив ногу на ногу, перелистывал содержимое толстой папки и демонстративно не смотрел на сержанта. Над головой майора красовался плакат, изображающий пролетарскую дивчину строгих нравов, прикладывающую палец к губам. Надпись предупреждала: «Не болтай!»

Под арест сержанта Зорина, слава богу, не закатали. Он был одет по форме, хотя и с погонами рядового. Пилотка, выданная скуповатым завхозом батальона, в расположении которого он так чудесно оказался, имела такой вид, словно семеро в ней уже скончались, ремень состоял из сплошных трещин и грозил порваться от неловкого вдоха, а вот портянки выдали почему-то зимние, и носить их в первые дни теплой осени было сущим наказанием.

– Итак, начнем. – Уполномоченный Хасин извлек из ящика тонкое личное дело, бегло перелистал и что-то дописал в конце – видимо, дополнил список смертных грехов. И снова замолчал – наткнулся в деле фигуранта на что-то интересное. В открытую форточку было слышно, как в динамике, закрепленном на дереве, диктор Левитан нудно перечисляет населенные пункты, отбитые у врага. Способностью сохранять терпение при общении с работниками определенных структур Алексей уже обзавелся, поэтому помалкивал. Лучше не думать о страшном. Теперь он живет по принципу: если утром проснулся – уже хорошо. А если еще и выспался…

– Интересная у вас биография, Алексей Петрович, – помедлив, выдал контрразведчик. – Интересная, но, как говорится, проблемная. Двадцать четыре года, коренной сибиряк, в Новосибирском институте военных инженеров транспорта не доучились. По причине самой похвальной: ушли на фронт. Из служащих, в семье ни одного врага народа… хм, что за семья такая? Успешная сдача норм ГТО, «Ворошиловский стрелок» второй категории, автомобильные курсы при ОСОАВИАХИМ, увлекались парашютным спортом. Всё блестяще. А дальше – еще лучше. Боевой разведчик, три медали, богатый послужной список. Успешное выполнение всех заданий командования. И вот конфуз. В июле текущего сорок четвертого года вашу разведгруппу постигла неудача. Захват вражеского «языка», и вместо того, чтобы вернуться на передний край проторенной дорогой, вы повели группу через минное поле – в итоге четверо погибших, включая «языка».

– С этим делом давно разобрались, товарищ капитан, – устало вымолвил Зорин. – Маршрут отхода был прописан штабом дивизии, а именно – заместителем начальника разведотдела майором Глахотным, оказавшимся впоследствии немецким шпионом – настоящим, кстати, шпионом, товарищ капитан.

– Последнее ваше замечание как расценивать? – сомкнул брови Хасин, а майор в углу оторвался от своей папки и с интересом глянул на говорящего.

– Простите, товарищ капитан, вырвалось.

– Ладно, об этом позднее. – Работник СМЕРШ тонко ухмыльнулся. – Вас арестовали через день – за избиение майора Глахотного… в ту пору он еще не был разоблачен как немецкий шпион, так что, как ни крути, поступок ваш тянул на воинское преступление, предусмотренное Дисциплинарным уставом. Военный трибунал 45-й стрелковой дивизии приговорил вас к высшей мере социальной защиты – расстрелу, но в последний момент смертная казнь была заменена тремя месяцами штрафного подразделения. Вы служили в штрафной роте, и, надо признаться, неплохо служили, хотя смыть свою вину кровью вам так и не удалось. Похвальная инициатива в бою под Калиничами, куда прорвался парашютный десант фашистов. Вы приняли командование отделением и успешно выполнили поставленную командиром роты задачу. Вы были на хорошем счету у ныне покойного капитана Кумарина и покойного оперуполномоченного контрразведки Чулымова. Участие в успешных операциях под Хохловкой и Кижичем, на выступе у Казначеевки – когда погибло до девяноста процентов списочного состава вашей роты. Взятие Гожеля, Гмеричей. И полное уничтожение противником вашего подразделения в районе высоты 567, когда сводная группа полковника Шапилова попала в западню. А дальше начинаются домыслы, измышления и ничем не подтвержденные факты. – Корчить иезуитские гримасы оперуполномоченный умел. – По вашим словам, спастись удалось горстке солдат – и в плен сдаваться вы ни в коем случае не хотели…

– К лесу ползли, – буркнул Зорин. – Встать невозможно было. А немцы на опушке – и здравствуйте… Не волнуйтесь, товарищ капитан, в плену мы пробыли не больше часа. Если вы считаете, что за это время гитлеровская пропаганда успела отложить в нас личинку, то вы ошибаетесь.

От внимания не укрылось, как усмехнулся и вновь уткнулся в свои бумаги майор в углу. Капитан побагровел, но решил не взрываться раньше положенного срока.

– А вы нахальны не только в бою, Зорин. Итак, согласно вашим показаниям… – Опер сделал многозначительную паузу. В деле все было записано, но говорить он, похоже, устал.

– Рядовые Бязликов и Казаченко продались немцам, – продолжал за него Алексей, – но долго после этого не жили. Остальные бежали, уничтожив немецкий конвой. Двое при побеге погибли – фамилий, к сожалению, не помню. Выжили десять человек. Выбирались из окружения. Группу вел капитан госбезопасности Чулымов, геройски погибший в стычке с неприятелем. В первом же бою мы потеряли Алтыгова, потом Чулымова. Помогли партизанам из отряда Йонатана Фильмана…